Пик жанну северная стена

Пик жанну северная стена

СЕВЕРНАЯ СТЕНА ЖАННУ: СЕДЬМАЯ ВЕРШИНА «РУССКОГО ПУТИ»

26 мая участник российской экспедиции «Panasonic — Северная стена Жанну» Александр Ручкин стал первым человеком, покорившим по этому маршруту знаменитый гималайский семитысячник.

Жанну (7710 м) недаром называют Mystery Peak и Peak of Terror (в переводе с английского — Таинственный пик, Пик ужаса). Его штурмовали по Северной стене 29 лет с одинаковым результатом: никому не удалось не только покорить гору, но даже коснуться той ее части, откуда начинается вертикальная стена. Свое восхождение экспедиция под руководством Александра Одинцова совершила в рамках проекта «Русский путь — стены мира», который стартовал 10 лет назад. Его цель — пройти 10 самых высоких горных стен мира. После Северной стены Жанну в активе команды уже 7 «русских маршрутов».

По возвращении из Непала в гостях у «СЭ» побывали руководитель экспедиции Александр Одинцов, восходители Александр Ручкин, Николай Тотмянин и врач Михаил Бакин.

Одинцов Александр Николаевич	Тотмянин Николай Анатольевич

— Судя по всему, неудачная попытка подняться на Жанну по этому маршруту осенью прошлого года не отбила у вас желание одолеть Северную стену? — вопрос Одинцову.

— Эта гора — сложнейшая альпинистская задача, решить которую с наскока никому не удавалось. Осенью мы фактически подготовили стартовую площадку для успешного штурма весной. Я увеличил состав экспедиции с 7 человек до 10 и, как выяснилось, правильно сделал. На сей раз половина членов команды получила травмы — вот такая это вершина!

— Она, как утверждают очевидцы, еще и весьма необычная. Чем Жанну отличается от других пиков?

— Я, геолог по образованию, не знаю другой горы, у которой верхняя часть сложена из гранита. Обычно наверху мягкие породы, а тут — гранит. Он не выветривается, стоит стеной, которая на последних 600 метрах поднимается под углом 90 градусов или около того. Последние 500 метров страховочных перил висели, не касаясь стены.

— Уверенность, что на этот раз взойдете, была стопроцентной?

— В альпинизме такого просто быть не может! Мы выходили из строя один за другим, до последнего момента ничего определенного нельзя было сказать. В итоге все легло на плечи одного Саши Ручкина. Я все ждал, когда же и он заболеет или сломается, но, к счастью, слышал только бодрый голос человека, который работает, лезет все выше и выше.

— Сколько лагерей было установлено на маршруте?

— Базовый лагерь располагался на отметке 4600 метров. Первый, промежуточный, традиционно ставится на высоте 5600 метров на краю плато в совершенно безопасном месте. Следующий лагерь располагался на платформе, прибитой к скале на высоте 6700 метров, где мы ночевали в висячем положении. Еще один — на 7000 метров: в ледовом склоне вырубили нишу и поставили палатку. Последний, штурмовой лагерь был на высоте 7400 метров, это тоже платформа. Во всех лагерях у нас были спальники, всего 15 штук, которыми, как всегда, экспедицию снабдил BASK. Они не принадлежали кому-то лично, любой, кто приходил в палатку, мог ими пользоваться, что очень экономило силы. А еще BASK одел нас в комбинезоны, которые, насколько я знаю, в альпинизме ранее не применялись, и в нашем столь технически сложном восхождении оказались незаменимой вещью. Ребята не снимали их после выхода из базового лагеря, можно сказать, они жили в них.

— А сколько было провешено веревок?

— Порядка 73. Факт беспрецедентный. Считается, что если к месту, где начинается решающая борьба с горой, нужно пройти 30 веревок, то это много. А там до верхней точки перил приходилось преодолевать 70! Это четыре дня непрерывной работы. Человек вырабатывается, уходят силы, энергия. А ему еще надо неделю провести на высоте, каждый день биться с горой.

Дополняет Александр Ручкин:

— По вертикали ходить очень неудобно, сил много тратишь. Поэтому мы последнюю платформу переносили все выше и выше, чтобы рядышком была.

— Вы первым вышли на вершину. Расскажите, как это было.

— На маршруте работали все, но, как уже говорилось, многие выбыли из строя. Мне достался сложный участок выше 7200 метров. Стена совершенно вертикальная, с карнизами, тяжелая для лазанья, трещин мало. Там, где мы лезли, порода сильно разрушена: крючья, фрэнды, камалоты в нее как в халву входят и так же легко вытаскиваются. Поэтому и сорвался там Болотов. Понимаешь, что срок действия permit — разрешения на восхождение — заканчивается, а с ним и экспедиция может закончиться ничем. В то же время полезешь быстрее, можешь получить травму. Я сначала работал с Михайловым, но у него начался отек легких. Там он настолько быстро развивается, что если вовремя не дать заболевшему кислород, дело может обернуться трагедией.

— Выходит, вы лезли без кислорода?

— Он у нас был, но мы использовали его только в медицинских целях. На вертикальной стене работать в маске невозможно. Когда Михайлов заболел, его сменил Дмитрий Павленко. Проработали два дня, и я подумал: надо штурмовать вершину как можно быстрее. 26 мая я шел первым, нужно было провесить как минимум три веревки. До последнего не знали, хватит ли сил и времени дойти до вершины. Мощь стены давила, перед нами встал снежно-фирновый гребень. Я лез из последних сил, то проваливаясь по пояс в снег, то вылезая на фирн, соскальзывал в затупившихся кошках. Выбрался на острый гребень, перевалил на юг — и закричал. Свершилось! Димон поднялся следом. Мы обнимались и не верили, что достигли вершины.

— Как она выглядит?

— Какого-то величественного пика там нет. К ней ведет ажурный гребень, на который толком даже не сядешь — можно скатиться. А сама вершина — пирамидка метра три высотой. Нужно было все сфотографировать, я сидел на гребне и снимал на фото, на видео. У нас есть примета: не надо излишне восторгаться, чтобы не впасть в эйфорию. Поэтому решил: лучше спущусь на платформу и оттуда сообщу по радио, что маршрут пройден.

— По скупым сообщениям мы знали, что на спуске у вас тоже развился отек легких. С чем это было связано?

— От базового лагеря до места ночевки на отметке 7400 метров — перепад высот 3 километра и 4 дня хода. Плюс 3 дня работы с Михайловым и 3 — с Павленко. Я неделю провел там, это очень много. Организм не восстанавливается на такой высоте. На фоне кислородного голодания развивается острая сердечная недостаточность, вызывающая отек легких. У меня дело было так. Я спустился на 7400 метров, где были Кириевский и Борисов, готовые стартовать к вершине. Часа два поговорили, а потом я выдохнул и услышал звук, похожий на хруст снега. Чувствовал себя вроде нормально, но решил проконсультироваться с доктором по рации. И получил категорический приказ: срочно спускаться! Я был свидетелем смерти альпиниста в такой ситуации. Умирать мне не хотелось, поэтому ночью пошел вниз. Меня подстраховывал Гена Кириевский. Спустились на 7000 метров. Эта задержка помешала ребятам выйти на следующий день на гору, но зато мне спасли жизнь.

В разговор вступает Николай Тотмянин:

— Организм на такой высоте живет своей жизнью. Когда выполняешь задачу, он мобилизуется. Выполнил — расслабляется, причем независимо от желания восходителя. Такие горы требуют от тебя определенного запаса сил, потому что на высоте ты их только теряешь. Саше помог кислород. На высоте 7000 метров он спал с кислородом и утром уже был в норме. По совету доктора до 5600 метров спускался тоже в маске, а дальше пошел без нее, она только мешала.

— Можете описать свои ощущения на высоте 7400 метров и выше?

— Наденьте на голову мешок, возьмите рюкзак весом 30 кг и в 30-градусный мороз поднимитесь по лестнице на 15-й этаж. Это всего-навсего 50 м — одна веревка. Тем не менее, уверяю вас, скоро вы забудете, что у вас что-то мерзнет, ноги станут ватными, и вам будет катастрофически не хватать воздуха.

В экспедициях Одинцова присутствие врача даже не обсуждается — это закон. Как правило, в состав команды входит Михаил Бакин, по профессии — детский хирург.

— С какими травмами вы столкнулись в этой экспедиции? — вопрос Бакину.

— Еще на подходе к горе под Одинцовым рухнул пролет моста. Бросаю рюкзак, бегу вперед и вижу: на камне двумя метрами ниже лежит бледный, с закрытыми глазами Саша. Привел его в чувство, ребята помогли ему выбраться на поляну. К счастью, на нем был рюкзак со спальными мешками и одеждой, который несколько смягчил удар. Повезло, что мост сломался у берега, а не на середине реки. Тем не менее — серьезное сотрясение головного мозга. Неплохое начало. Следующим пострадавшим был Михаил Першин, у которого из-за перенапряжения отслоилась сетчатка глаза. Пришлось запретить ему восхождение, он сидел в базовом лагере. Затем в течение буквально одного дня сначала Коле Тотмянину камень оторвал кусок каски и разбил лицо, потом Сергею Борисову опять-таки камень сильно поранил голову, а через два часа с 10-метровой высоты сорвался Алексей Болотов и сломал два ребра. В общем, травмы вывели из строя половину команды. Я участвовал почти в двух десятках экспедиций и как восходитель, и как врач. Зимой и летом. В проекте «Русский путь — стены мира» прошел 7 маршрутов. Были тяжелые травмы, гибли участники, но я не помню, чтобы напряжение было таким сильным и постоянным. Лишь когда последний восходитель Гена Кириевский спустился в базовый лагерь, я смог расслабиться. Вот такая история наших взаимоотношений с этой горой. Несколько кровавая.

— Но ведь были и светлые минуты. Например, вы сообщали, что в базовый лагерь в гости к вам приходило стадо диких коз с козлятами.

— Там заповедник, и животные ничего не боятся, подходят к тебе на расстояние вытянутой руки. Удивительно грациозные, потрясающе бегают по скалам. Мне приходилось их все время отгонять, потому что ребята, истосковавшиеся по свежему мясу, собирались какого-нибудь козленочка съесть.

— А чего еще земного хочется на высоте? — вопрос Николаю Тотмянину.

— Да много чего. Иногда желания под воздействием высоты бывают странными. Борисов во время спуска постоянно твердил, что хочет жареной рыбы. Так до Катманду и хотел. Вообще, хочется всего, что есть в нормальной жизни: помыться под горячим душем, лечь на чистую простыню, пообщаться с женщиной.

— Даже несмотря на невероятные нагрузки?

— На тему женщин у альпинистов есть анекдот, не буду его рассказывать. Скажу лишь, что мы о женщинах никогда не забываем.

— Как и в любой экспедиции, в этой не обошлось без приключений, — продолжает Александр Одинцов. — Как-то раз мы встретились с маоистами. Само по себе это не было для нас неожиданностью, но что события развернутся таким образом, не предполагал. Один из районов, которые мы пересекали, не контролируется правительством, главные здесь — маоисты. Все трекинговые группы платят им деньги. Эти поборы называются «добровольные пожертвования в пользу маоистского движения». Но одно дело — туристы, а другое — десяток здоровенных мужиков, да еще русских. На обратном пути мы расположились на ночлег в селении Чируа. Вечером там появился мужчина с круглым непроницаемым лицом в золотых очках, которого мы тут же окрестили Пол Потом, в сопровождении нескольких парней с красными повязками на головах, в камуфляже и вооруженных метровыми непальскими ножами кукри. Пол Пот стал требовать: «Давай деньги!» Я отвечал: «Не дам!» Наконец он мне надоел, и я послал его. Маоисты ушли, но вскоре вернулись, и Пол Пот принялся орать на меня. Я вышел на улицу, меня окружили парни в камуфляже, а наши окружили их. Для острастки Першин прихватил полутораметровую металлическую трубу от солнечной батареи. Она была подлиннее маоистских курки, что охладило пыл наших гостей, и вскоре они ретировались, забыв о своем обещании бросить в нас бомбу.

— Как вы оцениваете значимость вашей экспедиции?

— Самому это трудно объективно сделать, лучше ориентироваться на реакцию мировой альпинистской общественности. Самое яркое высказывание, которое мы обнаружили в Интернете, принадлежит экспертам «Золотого ледоруба». Они сравнили наше восхождение с высадкой на Луну. Лично я считаю, что в высотно-техническом классе ничего сильнее в мире еще не было. Одними из первых нас поздравили новозеландцы, совершившие в 1979 году первую попытку прохождения Северной стены.

— Традиционный вопрос: что дальше?

— Гора, на которую нам бы хотелось теперь подняться, находится в районе Аннапурны. Это Мачапучара, которую еще называют «Рыбий хвост». Ее вершина действительно напоминает раздвоенный хвостовой плавник. Эта гора — культовая для страны, местные жители молятся на нее, а власти запрещают восхождения туда. Но когда-нибудь кто-нибудь на нее все-таки взойдет. Так почему бы это не сделать нашей команде? Считаю, что мы такое право заслужили. Я поднял этот вопрос в министерстве туризма Непала. Сначала на меня странно посмотрели, а потом сказали, что подумают. С этой вершины можно совершить base jump. У нас уже был такой проект совместно с Валерием Розовым в Канаде, где он, поднявшись на Пик Большого Паруса, прыгнул с него в костюме «крыло». Сейчас рекордным считается прыжок с Транго Пауэр, высота которого 6200 метров, а высота Мачапучара — 7000. Я уже разговаривал с Розовым, и он готов обсудить мою идею. Могу представить, какую реакцию вызовет его прыжок у местного населения: «Боги летят!» Но разрешения подняться на Мачапучара можно ждать до двух лет, если его вообще дадут. Поэтому есть резервный вариант, но, чтобы не сглазить, не буду пока говорить о нем.

Источник

Пик жанну северная стена

Пишите в ФОРУМ на Mountain.RU

Жанну, 7710м

Проект «Русский путь — стены мира» предусматривает прохождение новых маршрутов на самых известных горных стенах мира. Горная стена — это природный феномен, представляющий собой обрыв крутизной более 70 градусов и протяженностью более километра.

Команда
На данном этапе, для восхождения на пик Жанну по северной стене, определился следующий состав экспедиции:

Александр Одинцов (Санкт-Петербург) — лидер проекта, мастер спорта международного класса, инструктор высшей категории, многократный победитель и призер Чемпионатов СССР и России в техническом классе.

Александр Ручкин (Санкт-Петербург) — мастер спорта международного класса, победитель и призер Чемпионатов СССР и России в техническом классе.

Михаил Першин (Санкт-Петербург) — мастер спорта международного класса, лучший альпинист России 1999 года, член сборной России по мультиспорту (гонки на выживание).

Николай Тотмянин (Санкт-Петербург) — мастер спорта, горный гид, победитель и призер Чемпионатов СССР и России в высотном классе, единственный альпинист, поднявшийся на вершину Эвереста в мае 2003 года без кислорода.

Сергей Борисов (Екатеринбург) — мастер спорта международного класса, многократный победитель и призер Чемпионатов СССР и России. Лучший альпинист СССР (1990 и 1991).

Кириевский Геннадий (Магнитогорск) — мастер спорта, многократный призер и победитель Чемпионатов СССР и России в скальном классе.

Алексей Болотов (Екатеринбург) — мастер спорта, Чемпион СССР и России, член сборной России по мультиспорту (гонки на выживание).

Дмитрий Павленко (Москва) — мастер спорта, победитель и призер Чемпионатов России.

Михаил Михайлов (Бишкек) — мастер спорта, горный гид, высотный оператор.

Михаил Бакин (Санкт-Петербург) — врач экспедиции, кандидат медицинских наук, хирург высшей категории.

«PANASONIC» — Генеральный спонсор
«БАСК» — Экипировка и снаряжение сделано в России. Генеральный экипировщик команды.

Информационные спонсоры:
Mountain.RU
«Вертикальный мир»
Программа «Здорово!» NBN (каждую пятницу в 18.35, повтор в понедельник в 01.00)
Экспедиция
Спорт-экспресс
Вокруг света
Риск он-лайн
Спорт-бизнес маркет
РБК — спорт
Эгоист
Твой курс (АиФ)
National geographic Россия
www.russianclimb.com
Вояж
Спорт-бизнес маркет
Хулиган

Автор: Дмитрий Павленко, г. Москва

Шереметьевская толкотня,
Как награда за доблестный труд,
Снова плавно закружит меня,
Погружая в дорожный уют.

Бутерброд баснословной цены
С пересоленой красной икрой,
Даже самые смелые сны
Не сулили мне доли такой.

Ведь,казалось уже навсегда,
Я удачи запас исчерпал.
Оказалось,что все ерунда,
Скоро вновь улетаю в Непал.

На сомнения времени нет,
Навалилась лавина проблем,
Но в кармане счастливый билет,
Что увы,выпадает не всем.

Лежу в палатке,попивая пиво,
Оттягиваясь после злых высот.
С ленцою наблюдая,как тоскливо,
Товарищи ползут на 6700.

А мне то что, я только после смены,
Еще не смыты прошлый пот и страх.
Смакую пиво, не сдувая пены,
Записывая вирши о Горах.

Осталась в прошлом суматоха буден
И нитка бесконечная перил,
Где каждый шаг наверх до боли труден,
А каждый вдох, как из последних сил.

Но на судьбу свою роптать не стану,
Коль выбор сделан — бейся до конца.
Кто предан ВЫСОТЕ, а кто стакану,
У каждого есть свой запал творца.

И вечно ищет он на волю выход,
Ночами не давая нам уснуть.
Как отыскать свою из прорвы выгод,
Найти свой путь, не пену с пива сдуть.

В моем нордфейсовском вигваме
Разит недельными носками,
Заносит Горы облаками
И снег ложится на траву.

Растворы чудотворных капель
Мой успокаивают кашель,
И крик уларов в жизни нашей
Откроет новую главу.

На завтрак поридж ароматный,
Нам надоевший безвозвратно,
Но мы народ почти всеядный,
Пока есть докторский запас.

Непрезентабелен он с виду,
Зато убьет любую гниду,
И организм не дав в обиду,
Согреет душу в трудный час.

Уже без всякого напряга
Гуляют козы по базлагу,
Весна бушует в нас, и благо,
Что здесь священные места.

Мы их не пустим на жаркое,
Хоть острый «кукри» под рукою,
Ведь это грех и все такое,
А мы же все не без креста.

И карму портить ведь не гоже,
А вдруг Гора к нам станет строже.
И так-то холодок по коже
От этой жуткой крутизны.

Но несмотря на все напряги,
Забыв былые передряги,
Мы спим, как сытые дворняги,
Под эротические сны.

Утро пахнет дождем,
По всему предмуссонье.
Цирруса все плывут
Целый день напролет.

Рюкзаки соберем,
Потянувшись спросонья.
Выходить на маршрут
Наш приходит черед.

Полыхает весна,
Солнце вынув из ножен,
Но холодных небес
Нас зовет синева.

Ввысь уходит стена,
Компромисс невозможен.
Нынче время в обрез,
Так что после слова.

После будем судить
Кто был прав, кто не очень,
А пока надо лезть,
Невзирая на круть.

Сердце сжало в груди,
Насмерть крюк заколочен,
Но пока еще есть
Чем себя подтолкнуть.

В воспаленных глазах
Злые искорки бьются.
Коль не сдуют ветра,
До Вершины дойдем.

Чтоб в соплях и слезах
На поляну вернуться,
Где так сладко с утра
Воздух пахнет дождем.

Верь не верь, Вершина рядом,
Снежный взлет и — синь небес!
Выше нам уже не надо,
Наше счастье где-то здесь.

В снежной каше утопая,
Шаг за шагом, по чуть-чуть,
Вот Санек долез до края,
Значит наш закончен путь.

Значит вниз, домой, дойти бы.
Семь десятков дюльферов.
Две больших усталых рыбы,
Средь заоблачных миров.

Не судила б только строго,
Отпустила бы Гора.
Мы ей отдали так много,
Нам домой уже пора.

Нас любимые заждались,
Мы и так на десять дней
В поднебесье задержались,
Нам домой пора, скорей!

Дотерпеть, не оступиться.
Ну а после, хоть потоп.
Улетела рукавица,
Только бы не камень в лоб.

Все, пора линять из ада,
Слишком круто замело.
Выше нам уже не надо,
Нам спуститься бы в тепло.

Источник