Северная стена эвереста первопроход
Экспедиция на Эверест по северной стене была задумана сразу после восхождения на Лхотзе Среднюю. Этот замысел был коллективный, он импонировал большинству членов команды. Лично я мечтал об этом маршруте с 1997 года, когда впервые увидел плакат северной стены с маршрутом испанской команды в помещении федерации альпинизма России. Потом было две разведки 2002 и 2003 года, в первой я участия не принимал, она ставила только фотографические задачи. Во второй я принял участие потому, что предложил лидеру проекта Виктору Козлову наметить маршрут, пройдя участок северной стены (в глубине души я рассчитывал на то, что Козлов приобретет пермит и эта разведка сможет стать полноценной попыткой восхождения). Козлов организовал поездку и приобрел пермит, но только до 7000 метров, передав мне полномочия руководителя разведки уже в Тибете. Именно тогда мной был намечен маршрут, и наша тройка прошла до 6700 метров (лезть выше, на мой взгляд, не имело смысла, начинался несложный рельеф вплоть до 6900-7000 метров, где заканчивались наши права на дальнейшее продвижение), после чего мы сняли все снаряжение со стены, забрали весь мусор и свернули лагеря. Хотя мой замысел не вполне удался, я все же глубоко проникся желанием пройти новый маршрут. Я полагал, что поскольку на северной стене уже много достойных маршрутов, пройденных в хорошем стиле, чтобы сказать новое слово в освоении этого массива мало просто пройти новую линию, надо, во-первых, это сделать без искусственного кислорода, во-вторых, как можно больше использовать возможности альпийского стиля, в-третьих, небольшой командой 5-6 человек. Я включился в подготовку к новой экспедиции, один раз сказав «да», я оставался верен своему слову. Планы Виктора Козлова и мои на само восхождение изначально не совпадали, ему как руководителю была нужна просто победа — восхождение в самом безопасном, самом гарантированном стиле – в осадном, с кислородом и большой командой. Но, в конце концов, не организатор идет на гору, и я рассчитывал найти поддержку у самих альпинистов. Многие из членов команды уже бывали на Эвересте (5 человек), я думал, что им будет интересно совершить теперь восхождение без кислорода, другие были сравнительно молоды, но с опытом высотных восхождений, кто-либо из них мог меня поддержать. Мои расчеты оказались идеалистическими. Если в начале некоторые альпинисты еще высказывались в духе «Почему нет», то чем дальше развивались события, тем больше их позиция соответствовала духу кислородных восхождений. Тактика в этом случая представлялась понятной и простой, она не предполагала дополнительного риска, был шаблон, который приставили к стене и в соответствии с ним работали. Такой подход давал очень высокую вероятность успеха. Это была профессиональная работа на результат. Мы лезли, фиксируя веревки и устанавливая лагеря, большинство членов команды чувствовали себя хорошо, и я надеялся, что на заключительном этапе передовая сборная группа из решительных альпинистов попробует сделать быстрый рывок к вершине без кислорода. Я работал вместе со своим другом Виктором Бобком, к сожалению, он не имел форму достаточную для безкислородного восхождения. Наша двойка из 63 участков до 7900 метров обработала 20 (совсем неплохо, если учесть, что еще кроме нас работали две тройки и одна четверка) и установила 3 высотный лагерь на 7800 в основании кулуара Хорнбайна. Находясь на этом биваке, я предложил нашему сообществу крамольную идею продолжения восхождения с этой точки в альпийском стиле и без кислорода по кулуару Хорнбайна. Я считал, что это вполне логичный ход, линия маршрута пошла бы без траверса влево, но главным для меня было отступление от шаблона и безкислородный маршрут. Этот призыв вызвал сильное сопротивление, как у руководителя экспедиции, так и у следовавшей вслед за нами группы. После этого мои отношения и так не очень гладкие переросли в открытую оппозицию главной идее экспедиции – восхождению самым безопасным способом строго по центру северной стены Эвереста. Мнение команды победило, наша двойка провесила четыре веревки в направлении центра стены, после этого последующие группы, начиная с 8000 м. работали уже с кислородом. Как только на горе начал применяться искусственный кислород, восхождение для меня потеряло главный смысл, приключение переставало существовать. На заключительном этапе экспедиции началась борьба за приоритет использования заброшенного на стену кислорода, и нашу двойку вынудили идти последней. Предстоящая работа выглядела, как обычный подъем по перилам с кислородом до 8500 метров. Далее выход на маршрут Месснера и спуск по классике. У меня были обязательства (во всяком случае, я так считал) перед моим другом Виктором Бобком, ведь я его втянул в эту экспедицию, еще начиная с разведки, а Виктор страстно хотел на Эверест. Поэтому, несмотря на все психологические перипетии, мы выступили. На этом этапе к нам присоединился Виктор Володин. С количеством кислорода в высотных лагерях полной ясности не было, на 7100 м. стало понятно, что для трех человек кислорода для безопасного восхождения и спуска явно не достаточно. Тогда я принял решение отдать свой кислород моим друзьям, чтобы они могли гарантированно взойти и спуститься, ведь группа была последней, и помощи в случае форс-мажора от утомленных предыдущих восходителей ожидать было нельзя. Кроме того, это решение для меня стало вполне логичным, я мечтал об Эвересте без кислорода, я подразумевал не безкислородное личное восхождение, а безкислородный маршрут команды. Когда открыто отстаиваешь свои взгляды, ты поневоле вынужден жить в согласии с ними. Безусловно, Русский маршрут нельзя считать абсолютной диретиссимой, но наша команда прошла новую линию на Северной стене Эвереста, и это, без сомнения, достижение в классе кислородных восхождений в Гималаях. Источник Северная стена эвереста первопроход
Пишите в ФОРУМ на Mountain.RU
При поддержке Федерации альпинизма России Организатор и руководитель экспедиции на вершину Эверест по центру Северной стены Виктор Козлов
Тренер Александр Пятницын, Ростов-на-Дону Врач Сергей Бычковский, Екатеринбург Видеооператоры (до 6200м) Игорь Борисенко, Сергей Шакунин Фотограф Владимир Купцов Сроки: с 25 февраля по 9 июня 2004 года
Читайте на Mountain.RU:
Информацию подготовила Анна Пиунова, Mountain.RU Экспедиция “Эверест Северная Стена” В пятницу, 20 февраля, в Центре Международной Торговли состоялась пресс-конференция по поводу предстоящего отъезда сборной команды России на Северную Стену Эвереста. Спортивный состав участников — 13 человек, семеро из них (Кузнецов, Кошеленко, Виноградский, Жилин, Ермачек, Володин и Соколов) принимали участие в экспедиции 2002 года на Лхотзе Среднюю.
Руководитель экспедиции Виктор Козлов, Москва
Старший тренер Николай Чёрный, Москва Тренер Александр Пятницын, Ростов-на-Дону Врач Сергей Бычковский, Екатеринбург Видеооператоры (до 6200м) Игорь Борисенко, Сергей Шакунин Фотограф Владимир Купцов Руководители спортивных групп:
Пётр Кузнецов, Красноярск (дважды был на Эвересте – первый раз по классике, второй – первопроход с Севера, Лхотзе Средняя, Хан Тенгри, пик Победы)
Юрий Кошеленко, Ростов-на-Дону (четырежды номинировался на “Золотой Ледоруб”, лауреат премии “Золотой Ледоруб” за восхождение на Нуптзе Восточную, первопроходы на Шхельду, Чатын, Ерыдаг, Аксу, Хан Тенгри, Стену Троллей, Бхагиратхи, Пти Дрю, Транго Тауэр)
Павел Шабалин, Киров (Аксу – 10 восхождений, первопроход по Северной стене Чангабэнг (Гарвал, Индийские Гималаи), Северная стена Хан Тенгри, Эль Капитан, Асан, пик Слесова, пик 4810, пик Свободная Корея, Даллар, Ушба, пик Корженевской, пик Ленина, пик Коммунизма)
Евгений Виноградский, Екатеринбург (четырежды поднимался на Эверест (все с кислородом), трижды на Чо Ойю; пик Коммунизма, пик Ленина, пик Корженевской, траверс пик Калинина-пик Коммунизма, Северная стена пика Энгельса, пик Блока, пик Победы, пик Свободная Корея, траверс Важа Пшавела — Победы — Военных топографов, траверс Канченжанги, осенью 1996 в двойке с Першиным – дуплет Шишапангма-Чо Ойю).
Юрий Ермачек, Екатеринбург (лауреат премии “Золотой ледоруб” за восхождение по Западной Стене Макалу, Эверест, Лхотзе Средняя, пик Победа, Северная стена Хан Тенгри, Аннапурна, пик Энгельса, пик 4810)
Николай Жилин, Екатеринбург (лауреат премии “Золотой ледоруб” за восхождение по Западной Стене Макалу, Хан Тенгри)
Андрей Мариев, Тольятти (К2, первопроход по Северной стене Чангабэнг, Нанга-Парбат)
Виктор Володин, Москва (Эверест, пик Урриэлью, пик Маркса, пик Энгельса, пик Корженевской, пик Коммунизма, пик Ленина) Виктор Бобок, Москва (скоростное восхождение на пик Корженевской — 11 часов из базового лагеря; Шхельда в двойке с Ю.Кошеленко, Шишапангма)
Владимир Архипов, Красноярск (пик Победа, Хан Тенгри, пик Корженевской, пик Ленина)
Соколов Глеб, Новосибирск (пик Ленина, пик Коммунизма, пик Корженевской, скоростное соло на Хан-Тенгри – 14 часов из БЛ и обратно, скоростное восхождение на пик Коммунизма с поляны Москвина и обратно — 19 часов 40 минут, скоростное восхождение на пик Ленина из лагеря на 4,200 м через Раздельную и обратно за 12 часов, скоростное восхождение с ледника Звездочка на пик Победы через пик Важа Пшавелы и обратно на ледник Звездочка — 20 часов, Макалу, Лхотзе, Лхотзе Шар, Лхотзе Средняя).
Ильяс Тухватуллин, Подольск-Ташкент (Эверест, Аксу – 6 восхождений, Северная стена Хан Тенгри)
Алексей Букинич, Сочи, 22 года — самый молодой участник команды, опыт восхождений на 7-тысячники, рекомендация Юрия Кошеленко. Эверест. Северная стена.
Перепад 2,5км Тактика восхождения. Кислород. Команда. Основные трудности. В марте мы должны совершить акклиматизационное восхождение на Ама Даблам, спуститься, отдохнуть в Катманду и в конце марта – начале апреля переехать под Северную стену Эвереста. Сразу приступим к обработке маршрута, потому что времени потребуется очень много, начинать нужно как можно быстрее, многое будет зависеть от погоды, кто-то попадёт в погоду, кто-то в непогоду, а врабатываться придётся буквально сразу. По ночёвкам на стене: скорее всего, будем придерживаться старой тактики, опробованной на Макалу – через каждые 10 верёвок стены – ночёвка, на Макалу были места для палаток, здесь этого не будет, вместо палаток будет платформа. Кислород — с высоты 8000 метров. Возможно, некоторые из альпинистов воспользуются кислородом ниже, всё будет зависеть от самочувствия, как они смогут работать на такой высоте. То есть мы по опыту знаем, что на высоте работать без кислорода можем, на вершину пойдём с кислородом, а те из нас, кто не был на 8-тысячниках, – время покажет. Состав команды изменился, я знаком где-то с половиной участников. Поэтому трудно что-то сказать, кто и как будет работать. Я знаю по своей команде, по тем, кто был с нами на Лхотзе Средней, но не знаю остальных… Сложность – большая высота, очень большая высота. Очень сильный холод в это время, весной, недостаток кислорода и штормовые ветра. На Западной стене Макалу ветров вообще не было – защищал гребень, а здесь очень сильные ветра. Постоянный ветер выматывает и нервы, и здоровье. Устаёшь от него. Основные сложности – протяжённость и трудоёмкость, лёгких участков нет, постоянно ступени, приходится то лезть, то идти пешком; плиты, скользкие и гладкие, не будет снега, постоянная скала, неприятно очень. Кислород? – я, наверное, единственный, кто не бывал на восьмитысячниках. Посмотрим. Я знаю, что у меня очень сильная компания, Мариев и Ильяс – это люди, которых я просто боготворю, это супер-альпинисты. Ильяс был последним, кто видел Франки (американка, жена Арсентьева), они им отдали всё, что можно было отдать, в том числе и кислород. Ильяс шёл на расходе пол-литра в минуту, это ночная норма. Зачем, говорит, я с этим кислородом шёл? С Ильясом мы дважды ходили на Хан, а Мариева я помню ещё с Чанги, он уникальный альпинист. Из состава я знаю только четверых, остальных где-то видел или читал о них. Думаю, что сложностей не будет. Как мне кажется, основная проблема — это вопрос выживания, выживания в холодных условиях, будет холодно и постоянно холодно, на большой высоте. Скорее всего, будет какое-то небольшое истощение, и на этом фоне просто будешь мёрзнуть. Для меня это будет сложно, наверное. Я никогда не работал с кислородом, поэтому, если скажет командир, повешу, а так, буду стараться без кислорода. Если бы я пошёл по северо-восточному гребню, я пошёл бы без кислорода. Мне очень хочется попробовать без кислорода, но рисковать ради личных интересов? – буду решать уже по ходу, имею ли я право? В этом случае появляется вероятность простудить горло, а если я выйду из строя, значит, нас уже будет не 13, а 12. Команде придётся работать больше. Тут надо всё взвешивать, насколько обоснованы личные амбиции, желание подышать без кислорода наверху и необходимость работать с полной отдачей на том участке, который тебе выпадет, всё нужно сбалансировать, тогда всё будет хорошо. Психологически, не думаю, что будет тяжело. Существует мнение, что когда в команде собираются великие — а здесь я вижу звёзды российского альпинизма – управлять ею очень трудно. Каждый имеет своё мнение, отстаивает его и так далее… Возможно, что у руководства будут проблемы с управлением командой, не исключено, но задача сама, сама цель, надеюсь, скорректирует амбиции кого-либо отдельно, как личности, и повернёт нас всех работать на команду. Уже ясно, что вероятность того, что большинство из нас поднимется наверх по этому маршруту, минимальная. Поэтому мы должны осознавать, что это будет двойка или четвёрка, максимум. Если повезёт – вшестером. Все остальные будут работать для реализации этой дороги, этого пути, русского пути на Северную стену. Это психологический момент, который, возможно, будет оказывать теневое влияние на ход событий. Технический? Технически маршрут очень сложный. Настолько сложный, что я даже не хочу сейчас его оценивать по каким-то параметрам. Отношение должно быть очень простое – мы идём туда жить, жить 100 дней, в хорошей команде, с хорошими людьми, и пытаться реализовать хорошую идею. Только и всего. Остальное будет зависеть от многих факторов, в том числе от погоды. Была бы погода, мы-то выложимся и покажем всё, что мы можем, может быть даже и чуть-чуть больше, поскольку здесь практически все профессионалы, своё дело знают. А там уже, как сложится. По тактике: поскольку маршрут комбинированный – есть и простые протяжённые участки — это высотное восхождение, но имеются достаточно крутые для высотного альпинизма участки вначале и, самое главное, наверху, перед вершиной, где никто из нас стену не щупал, внизу ребята проводили разведку, представляешь, с чем столкнёшься. Вот, две технические вещи. Ночёвки. С ночёвками вроде придумали, как устраивать промежуточные лагеря. Платформа — нереально, поскольку тяжело. Мы взяли рыболовные сети, будем прибивать их к стене, забивать это пространство снегом, замораживать и на эту площадку будем ставить палатки. Единственно, лично я не очень хорошо знаком с лавинной ситуацией на этой части стены, насколько стена, базовый и промежуточные лагеря защищены от снегопадов. Это я хочу по дороге уже посмотреть, понаблюдать за маршрутом. Средний пояс, если вы видели, снежный, белый весь, есть места довольно большого накопления снега, это мне не нравится в маршруте. Я скальный альпинист, технический, и пришёл сюда работать именно на скальных участках, там, где чисто высотные альпинисты не работают, поэтому везём с Пашей Шабалиным всю необходимую технику. Юра Кошеленко, и, в принципе, больше половины команды имеют прекрасный опыт работы на крутых участках, это позволяет надеяться, что при определённых условиях, погоды и проч., у нас есть шанс сделать этот маршрут. Самая большая проблема? – семейная Есть герои, которые должны провесить перила, а есть мудрые люди, которые должны по ним подняться — по возможности Кислород? Стена как бы, тяжело без него, думаю, будет. По классике я бы не взял… Про допинги спроси нас – мы, как советские люди, отвергаем всякие абалитические препараты, анализы сдадим, не то, что эти футболисты и хоккеисты едят таблетки, чтобы поддержать своё здоровье и показать результат, мы будем работать исключительно на заводе “Кристалл” -Много, кстати, берёте с завода? — Это военная тайна. Пусть иностранцы мучаются, сколько пьют русские на Северной стене Источник |
Старший тренер: Николай Черный
Список маршрутов, проложенных на Эверест 
, чтобы семья выжила здесь без меня